 |
|
НОМЕР 27
(763) ОТ 2 ИЮЛЯ 2008 г. |
||
| ВЕСЬ НОМЕР АРХИВ ПОДПИСКА «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» |
Владимир Бушин ПОГРОМЩИЦЕ ПАМЯТИ |
ДА, СЛУЧАЮТСЯ знаменательные совпадения... 14 мая в США умер писатель Юрий Дружников, бывший советский гражданин. 21 мая на страницах "Литературной газеты" нам поведали об этом его друзья — секретари Союза писателей города-Героя Москвы, известные мастера художественного слова во главе с Александром Себелевым и Кириллом Ковальджи: "Ушёл из жизни человек редкой смелости... Его документальное расследование "Доносчик 001" заслужило высокую оценку Александра Солженицына... Творческий путь Ю.Дружникова — образец достойного служения идеалам Демократии, Добра, Порядочности". Некролог озаглавлен "Новатор и дуэлянт". Как занесло покойного в США? Бог весть! Возможно, нашлись там родственники из еврейской диаспоры: ведь фамилия Юрия Ильича — Альперович. Может, просто невыносима стала ему Россия. И такое бывает. А с кем же Альперович-Дружников, явив редкую смелость, дрался на дуэли? С убитым в 1932 году пионером Павликом Морозовым. В этом и новаторство его — попытка убить убитого. А что за "Доносчик 001", который "заслужил высокую оценку Солженицына"? Это и есть указанная попытка Альперовича-Дружникова — книга о Павлике Морозове. Конечно, христолюбивому Солженицыну отрадно и утешно видеть, как четырнадцатилетнего подростка зверски убили да ещё изображают предателем, а сексот 001 по кличке Ветров объявлен святым пророком и вот дожил до 90 лет… Между названными датами, 19 мая, в день пионерского праздника, в "Московском комсомольце" появилась статья Ирины Бобровой "Мать имени Павлика Морозова", свидетельствующая о том, что ненавистник убитого подростка Альперович (1933-2008) вовсе не умер, как не умерли и его соненавистники: Владимир Амлинский (1935-1989), Соломон Соловейчик (1930-1996), Натан Эйдельман (1930-1989), Федор Бурлацкий (1927-27.8.1991), Бенедикт Сарнов (1927-?). Нет, все они не умерли, а только сменили дату рождения, пол и национальность (если Боброва русская), ибо все названные джентльмены, увы, — евреи. Но в том, что они так скучковались, никто не виноват, ибо никто их не сгонял вместе, не принуждал, по доброй воле один за другим сбежались они потоптаться на могиле убитого подростка. Со слов Бобровой, следует приплюсовать сюда еще израильтянина Михаила Лезинского. Какой получается ароматный, хотя и одноцветный букет! В таких случаях помянутый критик Сарнов любит повторять вслед за Гоголем: "И подивился Тарас бойкости жидовской натуры..." Самым выдающимся из ненавистников следует признать как раз новопреставленного американца. Альперович же написал целую книгу да еще заслужил похвалу самого сексота Ветрова! Совершенно непонятно, почему тот не дал ему свою премию… Альперович-Дружников семь лет (1964-1971) работал там же, где и мадам Боброва, — в "Московском комсомольце", который, правда, тогда вовсе не был самой смрадной газетой страны, как сейчас. В 1981 году, работая в другой молодёжной газете, Альперович написал письмо Ларисе Павловне Исаковой, учительнице Павлика, которую уверил, что готовит большую и честную публикацию о её убитом ученике и просил ответить на множество ловко составленных вопросов да ещё прислать свою фотографию. Советская старушка, привыкшая верить людям, а уж особенно работникам газет, добросовестно выполнила просьбу. Однако статья не появилась, ибо то, что учительница написала, шло вразрез с гнусным замыслом газетного рыцаря Демократии. Тогда Лариса Павловна захотела хотя бы вернуть свою фотографию, и тут обнаружилось такое, чему она просто долго не могла поверить: Альперович втирался к ней в доверие под чужим именем коллеги по редакции И.М.Ачильдиева. В чём дело? Почему? Да по тому самому, почему воры и бандиты часто прибегают к маскам. Вот, подписант Лев Аннинский, какие подвиги во имя служения идеалам Демократии совершал ваш смельчак и новатор, о котором мы сегодня скорбим. Вскоре Альперович—Дружников—Ачильдиев, как спустя почти тридцать лет и вы, мадам Боброва, скатал ещё и в Алупку к Татьяне Семеновне Морозовой, матери Павлика. И представьте себе картину. К восьмидесятилетней старушке в маленький городок, в её, по вашему выражению, хибару является столичный журналист и ласковым голосом задаёт ей множество хитро составленных вопросов, имея цель убить ещё раз её давно убитого сына. А та, простая душа, разве может подумать что-нибудь дурное! Она радуется гостю и говорит просто, по-деревенски, и мысли у неё нет, что слова её будут вывернуты наизнанку в грязном пасквиле "Вознесение Павлика Морозова", где указано: "Я встречался с матерью и учительницей моего героя". Как не верить?!. Уходя, он целует сухонькие руки, пестовавшие пятерых сыновей, из которых к тому времени четверых уже схоронила, руки, за всю жизнь не знавшие ни дня покоя. "Храни вас Бог в дороге", — по русскому обычаю говорит старушка на прощание. И гость с низким поклоном, открыв задницей дверь, исчезает. Он спешит в Москву, ему не терпится устроить за письменным столом пиршество гробокопателя. Вот, скорбящий Леонид Жуховицкий, что выкомаривал ваш дружок во имя Добра и Порядочности... Я заглянул в Интернет. За последние восемь месяцев Боброва напечатала в "МК" 20 статей: "Секс-тайна Леонида Ильича", "Кому на Руси без жены хорошо", "Жестокий роман Ельциных" ("МК" раскрывает брачные тайны клана Ельциных") и т.п. И вот почти сплошь, какие были, отклики читателей на последнюю из названных статей, где Боброва изображает давние события в московской школе №1275. Выпускница этой школы: "Полный бред! Одни сплетни". П.Юдаев. "Вы образец "МК" — мерзость, продажность, глупость". Николай. "МК" превратилась в "МГ" — московское г...о. Андрей. "Я перестаю читать эту дрянь — "МК". Москвичка. "Газету в руки брать стыдно". Среди откликов на статью "Мать..." сильно преобладают такие: Москвичка. "Не стыдно писать чушь? Да вы были ли в Алупке? Там работают десятка полтора здравниц. А парк? Сказка!" Vovoka. "Я была в Алупке на прошлой неделе. Ничего подобного описанному не видела. Какого чёрта писать о том, чего не знаешь!" Via. "На себя посмотрите, скольких вы предали ради своих интересов". Мальчиш. "Бездарность и безграмотность бульварных журналюг не знает границ". Нам. "Какой же надо быть негодяйкой, чтобы, не понимая тогдашних событий, не вникая в их суть, опять всё ворошить, поливая грязью тех и выгораживая этих, зная при том, что никто не плюнет в бесстыжие глаза. У вас грань между первой древнейшей профессией и второй стерлась". Oldfischer. "Павел не дожил до 14 лет, Федя — до 9. Вы не этому улыбаетесь на фотографии, Боброва?" Так. "Эти два убитых брата — советские Борис и Глеб. Как же над ними не глумиться нехристианской нечисти "МК"!" Проходя мимо. "Мерзкое ощущение. Столько помоев на покойников! Добралась даже до внучатого племянника. Тошно..." Уй. "Детоубийца!.." Rio. "Такие из всякой крови извлекают выгоду". Ан-м. "Зверское убийство двух детей, а потом надругательство над убитыми — это при любой власти высшая мера для тех и других мерзавцев". Hobbat. "Павел — убийца отца!.." Нет, все-таки первая древнейшая профессия приличней второй". Hoddit. "Какую "тайну" вы открыли? Вы ничего не можете открыть, кроме двери в бухгалтерию". Э.Миронович. "Проститутские взгляды..." Но, конечно, среди двухсот откликов на статью есть и нескольких единомышленников Бобровой. Так, некто Леонид А. (не удивлюсь, если это упомянутый выше Леонид Аронович Жуховицкий, друг Альперовича) негодовал: "Чего пристали? Боброва описывает слова жителей, некоторые документы, которые удалось откопать и представила на суд читателей. Предвзятости в статье я не увидел". Крыша!.. Да, представила на суд, вот читатели и судят. За что же их корить? Боброва то и дело пишет о том, чего не знает. Например, читаем: “Алупка была "правительственным курортом". Чушь! Правительственных курортов, подобных нынешним VIP-зонам вроде московской Рублёвки, в советское время вообще не существовало, а были правительственные санатории, где отдыхали и лечились, конечно, вовсе не только члены правительства. Или вот уверяет, что путёвку в Алупку можно было достать "только по блату". С Луны свалилась? Или Сванидзе наслушалась? Или Сарнова начиталась? Этот негодует сейчас: рядовому беспартийному члену Союза писателей получить путёвку в дом творчества было почти невозможно, давали исключительно начальству, партийным секретарям да фронтовикам. А сам то и дело проговаривается в таком духе: "Однажды, уже доживая второй срок (!) в Коктебеле, мы с Борисом Слуцким..." и т.п. "О собственном домике на берегу Черного моря можно было только мечтать". Очухайтесь! На берегу Черного моря в собственных домах и квартирах жили и живут миллионы людей. Хотите, дам несколько адресов? С презрением действительно редкой умницы И.Б. пишет: "Большинство граждан уже не существующего государства СССР (как рада этому!) и ныне способны наизусть оттарабанить. (? тарабанить — тащить) клятву пионеров". Умница, никакой клятвы не было, а называлось это — торжественное обещание. Спросила бы хоть у батюшки своего. "Пионером номер один называли Павлика Морозова". Никто пионеров не нумеровал, но вполне возможно, этим занимался ваш дедушка, бухгалтер Дворца пионеров. "О Павлике выходили десятки книг..." Ну, назвала бы из десятков хоть пяток. Нетушки... "Книг о нём было так много, что мать топила ими печь". Бумагой? И каково? До какого градуса печь разгоралась? А ещё и "сарай был завален бюстами погибшего сына". Наверное, ими тоже топили печь. И уж наверняка — приглашениями за границу, которыми "был завален весь комод". Всерьёз пишет, что "легенда о Павлике Морозове" входила в школьную программу (по какому предмету?), и "все уроки начинались и заканчивались обсуждением его подвига". За кого она нас держит? Все уроки! — "о мальчишке, выдавшем отца-кулака коммунистам". Отец — председатель сельсовета и по определению не мог быть кулаком, а коммунистом — вполне. Но ещё он был пьяница, хапуга-взяточник и бабник, избивавший жену и детей. Некий Старик заявил в Интернете: "Отец завёл молодую бабёнку — дело житейское во все времена, но он всё же старался взятками прокормить семью, не бросил". Среди стариков тоже встречаются такие: не знают ни уха, ни рыла, а лезут учить житейской мудрости. В том-то и дело, что Трофим Морозов бросил жену с четырьмя детьми, и тем пришлось, по уральскому выражению, "идти в куски", т.е. — побираться, а он со всем добром, что нагрёб за фальшивые справки, на глазах всей деревни стал жить с другой. Если бы этот Старик знал, что такое русская деревня в те времена, то понимал бы, какой это был позор не только для мужика-потаскухи, но и для брошенной жены, и для детей. Не сын предал отца, а отец предал и сына, и всю многодетную семью. И такого папочку любить, защищать? В то же время, с одной стороны, слышим: "Жизнь Павлика Морозова до сих пор будоражит умы историков... Невозможно определить, где истина, где ложь". С другой, автор решительно заявляет: "Жизнь развенчала миф о юном коммунисте из села Герасимовка". Ну, значит, неведомым взбудораженным историкам теперь всё ясно. Но — какая жизнь развенчала убитого? Чья жизнь — Альперовича? Оскоцкого? Кузовлевой? Что, они доказали, будто не Павлика с братом зарезали звероподобный дед и такой же двоюродный братец Данила, а ребята зарезали в лесу доброго, беспомощного дедушку, да заодно повесили на осине милого двадцатилетнего братца и разбогатели на этом или сделали карьеру? Ведь как сказано-то: "Жизнь развенчала..."! ДЕСЯТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД ко мне с группой помощников явилась некто Беатрикс Вуд, англичанка. К моему великому изумлению, она снимала фильм о Павлике Морозове. Но в ходе беседы и съёмок моего рассказа я изумился ещё больше. Оказывается, она уже побеседовала с большинством упомянутых выше ненавистников, засняла их, но никто из них не сказал ей, что мальчишку-то убили, а она слышала только одно: "Предатель! Изверг! Чудовище!.." И Беатрикс, и вся группа были потрясены, узнав лишь от меня об убийстве мальчиков. Но Боброва-то знает... Такой же полоумный вздор у Бобровой не только о Павлике — обо всех Морозовых. Пишет, что его матери Татьяне Семеновне в 1939 году предоставили "шикарные апартаменты в центре Москвы", что занималась этим Н.К.Крупская, умершая в феврале этого года. Мать "отписала апартаменты сыну Алексею, а сама укатила в Алупку". Что значит "отписала"? Если дали квартиру, то ведь всей семье — и матери, и сыну. В Алупку, говорит, Татьяна Семеновна прибыла "в шикарном автомобиле и в сопровождении оркестра" — на другой шикарной машине. Странно, что не на линкоре, без салюта из 224 орудий и без шикарного колокольного звона. Но сын Алексей тоже почему-то не пожелал жить в "отписанных" ему шикарных столичных апартаментах и укатил в Алупку. "Татьяна Семеновна быстренько сосватала ему жену Надежду". Быстренько!.. Легко ли это было грубой, скандальной женщине, какой она изображена в статье? А что же сам-то Алексей? Вот сын его, внук Татьяны Семеновны, тоже Павел, оказывается, "умудрился (!) жениться дважды". Но какая же тут мудрость требуется для молодого парня? Я знаю немало мужиков, женившихся и три, и четыре раза. Да спросите хотя бы своего начальника Павла Гусева, какая у него по счёту жена. Сама Евгения Ефимовна говорит, что она у него — третья. Правда, в отличие от предыдущих — бездетная. Да и вы, Боброва, первая ли по счёту жена своего мужа, если такой нашёлся на такую? Пригвоздив одного внука, вы и другого, не названного по имени, поносите: он-де "заломил за бабкину развалившуюся хибару неслыханную по местным меркам цену — 100 тысяч долларов. Наценка — за громкое имя". Значит, это имя ценится, уважается? Ах, эти сомнительные "100 тысяч" понадобились вам для другого: "Выходит, предприимчивые наследники Морозовых вернулись к тому, с чем больше полувека (почти восемьдесят лет! — В.Б.) тому назад боролся Павлик". Ну, во-первых, за "наследников" мертвые сраму не имут. И Павлик никакого иного наследства, кроме честного трагического имени не оставил. А во-вторых, да, иные наследнички ныне действительно вытворяют такое, чего и вообразить не могли бы их отцы и деды. Вот, например, Гайдар. Его дед погиб в боях за Советскую родину, за наш народ. Разве могло придти на ум деду, что внук, член КПСС, ответственный работник "Правды" предаст партию и ограбит народ?! А о Чубайсе слышали? Его отец — полковник Красной Армии, мать — советская патриотка, а он — махинатор, лжец из лжецов, автор книги "Распродажа Российской империи"... А каков Явлинский? Отец — беспризорник, которого приютил и воспитал настоящим советским человеком Антон Семенович Макаренко. Сынок же спит и видит во сне американскую статую Свободы, но — не на острове Айленд перед Нью-Йорком, а у себя под ватным одеялом. Да что далеко ходить, оглянитесь вокруг, мадам. Не видите, например, что представляет из себя ваш собрат по редакции Александр Минкин? Его дед тоже погиб в 42-м году на фронте. А внучок напечатал в Германии, потом в США и, наконец, в "МК" учёный трактат, где горько сожалеет, что в 45-м мы разбили немцев, а не они нас ещё в 41-м. У меня была об этом статья "Еврей и Гитлер". Прислать? Вы с ним здороваетесь? Я имею в виду не Гитлера, а еврея-гитлеровца. А помянутый начальник ваш Гусев? Ведь он был первым секретарём Краснопресненского райкома комсомола, членом ЦК ВЛКСМ, занимался воспитанием молодёжи в духе высокой нравственности. А теперь вот уже 25 лет возглавляет самую грязную и малограмотную газету страны, любимый листок московских проституток, для зазывных объявлений которых не жалеет места. Ну, не за спасибо, наверное…. Это естественно для газеты, у которой, как выразился в Интернете один читатель, "проститутские взгляды". Какой же вы журналист, если ничего этого даже у себя под носом не видите?! А ведь поехала в Крым копаться в делах почти столетней давности. Протрите глаза, утрите нос... Ведь и в своей статье, как мы уже знаем, вы не видите нелепостей. Добавить? Например, сказано: "Раскрыта тайна! Жизнь развеяла миф!" А дальше читаем: "Что произошло в глухой деревушке Герасимовка в далёком 1932 году, теперь мы вряд ли узнаем. Семейную тайну мать Павлика унесла в могилу. Не развенчала миф перед смертью, не поделилась даже с близкими". Так что, тайна раскрыта или в могиле зарыта? Подросток выступил против ненавистного отца и был убит вместе с младшим братом — вот главная и давно известная "тайна". Тут же и другая несуразность: читаем, что Морозова была нелюдима, негостеприимна, на всех "смотрела свысока... избегала общения с жителями Алупки", "не тот человек, к которому хотелось придти ещё раз", была даже враждебна ко всем, и никто её не любил, боялись её. Так! Но вот эти самые жители в статье говорят: "Как здесь её уважали! Знаменитые писатели, композиторы лично(!) приходили к ней в дом высказать своё почтение". Оказывается, "она была частым гостем школы №1", даже проводила здесь уроки, принимала школьников у себя в доме, а в палисаднике перед её домом — это была особая честь — принимали в пионеры ребят, которые хорошо учатся. Но, разумеется, с годами старой женщине это могло и надоесть. Мы знаем, что она любезно встретила и совершенно незнакомого Альперовича, неведомого израильтянина и обстоятельно беседовала с ними, с последним — "около трех часов". Да еще и "с иностранными журналистами общалась"... Концы-то с концами у вас, мадам, никак не сходятся. Тут же сказано, что "о матери Павлика горожане предпочитают умалчивать", но какое там "умалчивание", если чуть не половина статьи состоит как раз из трёпа безымянных горожан о матери, — значит, мадам, это ваш персональный трёп? Не остановились вы и перед тем, чтобы еще и так пнуть усопшую: "Никто из местных жителей на похороны её не пошел". А вы задумывались, кто пойдёт на ваши собственные похороны? Ну, разве что Минкин с Гусевым. Источники сведений у Бобровой — и читатели обратили на это внимание — в подавляющем большинстве безымянны: "горожане", "местные жители", "жители края", "старожилы Алупки", "случайный прохожий", "сосед Морозовых", "старик из дома напротив", "продавцы на площади", "чуть хмелевший мужчина"... А то еще так: "ходили слухи"... "говорят"... "рассказывают"... "по словам горожан"... Это "глас народа", так? Согласно последним данным, в Алупке 8745 жителей. И такое впечатление, будто высказались — вопреки первоначальному уверению о молчаливости горожан — 8744 человека, включая грудных младенцев. Ваш "глас народа" так вещает о матери Павлика: "сварливая, скандальная старуха"... "хитрая, грубая бабка"... "сильно пила, не просыхала"... "всё про своего Павлика талдычила, всё долбила"... "речь тяжёлая, лающая"... "на простых смертных свысока смотрела"... "жадной была, спекулировала фруктами"... "летом сдавала отдыхающим сарайчик, но на второй день от нее сбегали, настолько она была невыносима"... "даже не хотим вспоминать её"... "и здоровались-то с ней редко"... "врагов она себе нажила здесь немало"... В таком примерно духе у Солженицына "глас народа" вещает о советской власти, о советском народе. А тут итог общения с народом такой: "В Алупке не удалось мне найти ни одного человека, кто сказал бы: "Я дружил с этой семьёй"... Чего только не высосет из пальца иной писака! Не пофантазировать ли и мне на досуге? К тому же, я ведь тоже не чужд журналистике и даже печатался когда-то в "Московском комсомольце". Вот, скажем, стоит некий дом. Я — рядом. Из подъезда вышел мужчина. Я остановил его, спросил, знает ли он… ну, допустим, некую особу. "Ещё бы! — воскликнул он.— Мы соседи. А чем вас заинтересовала эта курва?" Я оторопел: "Позвольте, она известная журналистка. Ей президент, может быть, скоро орден навесит. А вы... Вот недавно она ездила по важному спецзаданию своего шефа за границу, в Алупку". — "Знаю я, зачем она ездит. Спекулировать столичным барахлом да развлечься на манер известной Ксюши и Прохорова-Куршевельского. С ней у нас никто даже не здоровается. Вздорная, скандальная, хитрая баба". К нам подошел ещё один мужчина, кажется, чуть хмельной, сказал: "Вы об этой?.. Я из домоуправления. Жадюга она, сквалыга! Третий год за квартиру не платит. Хотим отключать у нее свет и воду, но жалко её жильцов — она по бешеной цене сдаёт одну комнату". — "Может, родителям помогает?" — вступился я. — "Родителям? Мать у неё — алкоголичка, пьёт по-черному. Я два раза приволакивал её от пивной, валялась на земле в мокрой юбке. Не приведи Бог, окочурится с перепоя — ведь никто из знакомых на похороны не пойдёт. А дочь хоть бы спасибо мне сказала. Хамло! И дура, каких Божий свет не производил. Вы во всём доме не найдёте ни одного человека, кто сказал бы: "Я дружу с этой семьёй". Да что в доме — во всей Москве!" Как вам такой "глас народа"? А теперь серьёзно. Всяким слухам и сплетням доверяй — не доверяй, но проверяй их непременно. Вот и я с помощью фронтового друга Алексея Павлова, живущего в Алуште, разыскал в Алупке Юрия Васильевича Сумбаева, Дину Васильевну Каштанову, Жанну Константиновну Мальцеву, её сестру Антонину Владимировну, Зою Михайловну... Кто-то из них знал о статье Бобровой, другим пришлось рассказать. Все они охотно помогали моим разысканиям, а некоторые, как их единомышленники в Интернете, только что не плевались по поводу статьи. Сперва удалось поговорить с Диной Васильевной Каштановой, в уста которой Боброва вложила "иную версию" трагедии и слова о том что ей лишь однажды и "с большим трудом" удалось уговорить Морозову побеседовать со школьниками. Когда я прочитал Дине Васильевне, что написано в статье от её имени, она сказала: "Татьяна Семёновна всегда была рада детям. А таких, как Боброва, надо разоблачать беспощадно. Я рада, что вы обратились ко мне. Вам телефон Мальцевой?.." Антонина Владимировна Мальцева прежде всего подчеркнула, что не была хорошо знакома с Морозовой, встречалась редко. И, конечно, не могла знать и не интересовалась, где та "отоваривалась", как сказано в статье, и не могла приписать ей "лающую" речь, не могла говорить о столько пережившей и давно умершей женщине так зло и враждебно. "Я спрашивала Боброву, зачем ей всё это нужно, советовала не копаться в давным-давно отболевшем чужом горе". Оказывается, мадам обещала прислать статью, которую напишет, но, конечно, не прислала. Напакостила, и в кусты. Надеялась, что о её паскудстве не узнают люди, с которыми она встречалась. Я тоже пообещал прислать и статью Бобровой, и свою. Первую послал 20 июня, вторую пошлю на днях. А Юрий Васильевич о статье слышал. Я прочитал ему текст. Вложенный ему в уста. — Я был и остался советским человеком, — возмущённо сказал он. — Разве я мог ляпнуть такое! Действительно, Боброва приписала ему, например, такое: "в прессе появились материалы, разоблачающие (!) Павлика Морозова". Или: "Его брат Алексей дал интервью в защиту Павлика, но читатель не поверил родному брату". Это откуда же известно, что не поверил? Что не поверил клевете Бобровой, ясно видно в Интернете. А там? Есть множество свидетельств, что читатель верит авторам, опровергающим клевету на Павлика и его семью. Например, таким честным, обстоятельным и дотошным авторам, как Вероника Кононенко и Николай Кузьмин. Они изучили множество документов, начиная с подробного акта осмотра тел убитых и места злодеяния, составленного сразу по обнаружении трупов участковым инспектором милиции Яковом Титовым: "Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесен в грудь, около сердца... Цвет волос — русый, лицо белое, глаза голубые, открыты. В ногах две березы...". Их исследовательским работам невозможно не верить. Я ПОЛУЧИЛ МНОГО ОТКЛИКОВ на свои публикации об этой давней трагедии. Совсем недавно мой молодой читатель Руслан Кабалахов, абазинец из Ставрополя, написал мне, после прочтения моих книг: "Особое спасибо за защиту двух людей — Сталина и Павлика Морозова". Руслан задумал несколько книг и хочет взять себе псевдоним Морозов. А ещё лет десять тому назад было и такое письмо: "Уважаемый автор, Я вам очень благодарна за статью о Павлике Морозове. Спасибо, что вы для многих таких, как я, по неведению смущавшихся клеветой на него, открыли правду об этом чистом отроке, исповеднике и мученике за Истину, одном из самых ярких алмазов земли Российской, одном из самых славных её святых. Такие люди, как Павлик, Зоя Космодемьянская, как Георгий Жуков, становятся ныне жертвами всяческих поношений от ненавистников России. И что больнее всего — они побуждают к тому же и многих наших соотечественников, которые впадают в грех хулы на угодников Божиих. В этот же грех впадают и те, кто считает себя защитниками чести родной страны. Слова "пионер" и "коммунист" служат для них сигналом к такому беснованию. Особенно ярятся люди церковные. Хотя им-то и следует более взвешенно оценивать чужие поступки. К вашей статье 1992 года в "Советской России" приложена фотография. Удивительно светлое святое лицо маленького мученика. А сама статья хороша и своей документальностью, и созданным образом, светлым и чистым, по особому промыслу Божию запечатленному даже в акте осмотра трупов. Участковый инспектор, составлявший акт, не мог не поразиться видом святого облика маленького мученика и написал это как мог. Имя отрока Павла я поминаю в своих молитвах с 1992 года и пишу его в записках на Богослужении. Но расказать о нём в своём приходе не берусь. Не поймут. Даже отец-настоятель... Спаси вас Господи за Павлика Морозова, за Истину. Раба Божья Надежда. 17.1.98". И как же после этого смотреть на молодую белобрысую штучку, — бесстыжую, как Минкин, бездарную, как Дейч, перевёртливую, как Гусев, — которая мчится из Москвы на край света только для того, чтобы на могиле старухи, матери, похоронившей четырех из пяти своих сыновей, поплясать на высоких каблуках, всех оболгать и получить за это мзду. Детей Татьяны Семеновны звали так, запомни! Григорий. Павел. Алексей. Роман. Фёдор. Час настал, молись, Боброва, и кайся перед всеми сыновьями с матерью их, и до конца дней поминай всех за упокой. Хотя бы ради детей своих, если они вдруг да есть у тебя или будут. А 19 мая 2008 г. на Красной площади приняли в пионеры четыре с половиной тысячи школьников со всех концов страны. |
|
|