Прокатившиеся над страной за последние полтора десятка лет бури реформ, направляемых опытной рукой западных доброжелателей-советчиков (или покровителей), смели многие завоевания Страны Советов.

В состоянии кризиса оказались все основные сферы государственной жизни - промышленность и сельское хозяйство, наука и образование, оборонка и армия, правоохранительная система, культура, здравоохранение, общественная мораль, геополитическая сфера и пр. Старателями-реформаторами и их пособниками разворованы огромные богатства огромной страны, создаваемые десятилетиями всем народом и защищенные от врагов нашими отцами и дедами неимоверной ценой.

Все последние годы беззакония и правового беспредела самым стойким орешком по отношению к реформам по-российски (а по сути, антиреформам) оставалась унаследованная от Советского Союза система образования. И это несмотря на то, что науке и образованию был нанесен непоправимый ущерб.

Напомню, что правящей элитой был спровоцирован вулканический выброс мозгов из страны - за пятнадцать лет Россию покинуло около 1 миллиона высококвалифицированных научных и инженерно-технических кадров. Прямые потери государства от этой «операции», по оценкам экспертов, составили более 1 триллиона долларов, что сравнимо с потерями в Великой Отечественной войне с фашистской Германией. И процесс утечки мозгов не закончился.
Однако система образования сумела отбиться от реформистских атак и уберечься от посягательств на приватизацию государственных образовательных учреждений (факт о согласии Ельцина на приватизацию Чубайсом МГУ стал общеизвестным).
Атаки на отечественное образование многие годы сдерживались благодаря стойкости Совета ректоров, который все эти годы возглавлял академик В.А. Садовничий.

Но чиновничья рать отступать не собиралась. Система образования представляла собой не только лакомый кусочек. Она во многом оставалась символом прошлой эпохи, когда предоставление бесплатного общедоступного качественного образования было законом для государства. Такая система являлась как бы социальным укором власть имущим, взявшим курс на привилегированное платное образование для имущих и доведшей своей ползучей тактикой уровень бюджетного образования в России до самой низкой отметки в Европе - ниже 40% (для сравнения - в Германии и Франции объем бюджетного образования превышает 90%).  Кроме того, безответственная государственная политика по отношению к науке и образованию на протяжении пятнадцати лет, в результате которой профессора, доценты, преподаватели университетов превратились в нищих и стали посмешищем в обществе, не могла не оставить в образовании значительный потенциал негативного отношения к системе российской власти.

Поэтому чиновничье войско правящей элиты взялось за систему образования с новой силой, чтобы ее перемолоть и накинуть на нее чиновничий хомут. В ход были пущены все приемчики. Это и приближение к верхам элитных фигур из сферы образования. И непрекращающиеся попытки расслоить систему образования - выделить и обласкать десятку элитарных университетов, затем погладить по головке еще пару десятков, бросив на произвол дикому рынку основную массу российских университетов, сняв с них (с помощью законокрючкотворства) защиту от приватизационных посягательств. Также широко эксплуатировалось желание бизнеса подменить в возможно большей мере профессиональное образование тренингом или натаскиванием на текущие задачи практики. Последнее драматизировалось как фатальное несоответствие системы образования требованиям растущего российского бизнеса, который якобы из-за этого стоит перед альтернативой - встать на якорь или развивать альтернативную систему профессиональной подготовки.

Венцом всему стал стремительный рывок в Болонский процесс, который оказался в роли катка для реформирования национальной высшей школы. Рывок без оглядки, без тени сомнений, без шансов на научный анализ и полемику, хотя ранее министерство громогласно заявляло, что будет проведено тщательное исследование Болонского процесса, поставлены эксперименты и пр., прежде чем будут приниматься какие-либо решения. Рывок такой, какой должен быть при выполнении спецназовцами боевого задания, например штурма объекта, занятого террористами.

Итогом штурма образовательных бастионов стали законодательные решения, открывшие путь к практическому реформированию высшей школы. Я имею в виду закон о поправках, вводящий в России двухуровневую систему высшего образования   (бакалавриат-магистратура), а также закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части изменения понятия и структуры государственного образовательного стандарта».

В чем особенности системы образования? Какими особенностями обладает система образования? Что с ней можно делать, а чего нельзя? Одним из характерным ее свойств, которое не учитывается реформаторами, является так называемая унаследованность (legacy). Унаследованные системы за долгое время использования становятся неотъемлемой частью жизни и деятельности многих людей. Когда такие системы начинают заметно отставать от требований современных или грядущих технологий, то встает естественный вопрос об их обновлении. Учитывая наработанную за годы практическую ценность унаследованных систем, их чрезвычайную сложность, а также высокую стоимость их полной реконструкции, для обновления унаследованных систем применяют специальные технологии. Такие технологии позволяют сохранить все полезные функции унаследованной системы, перевести ее на рельсы современных решений, обеспечить гибкую интеграцию со всем информационным миром. В таких технологиях сам я разбираюсь, но в популярной и сжатой форме их объяснять пока не умею.

Конечно же, госчиновникам во власти в высоких технологиях разобраться довольно сложно. Но амбиции и жажда карьеры зовут их на подвиги. Для того, чтобы чиновнику сделать карьеру, ему надо выдать «на гора» быстрый и хорошо пропиаренный результат. Для этого необходимы, во-первых, относительно несложная для понимания, хорошо разрекламированная, лучше если подхваченная из-за рубежа, догма или концепция и, во-вторых, конъюнктурные условия, позволяющие зацепить за эту догму денежные потоки (вот тут уж чиновник будет на коне, а на политической-то волне он будет еще и неуязвим).
О том, во что обойдется стране, другим людям очередная тяп-ляп кампания и вообще о том, что будет, когда время обнажит кошмарный итог, чиновнику дела нет - карьера сделана, благополучие достигнуто, безнаказанность гарантирована.

Выше говорилось, что система образования - это унаследованная система, к обновлению которой нужен особый подход. А уж кувыркать такую систему с ног на голову никак нельзя. Хорошая она или нет, но прошла она через жизни большинства жителей страны, проникла она всем им в каждую клеточку. Десятки, если не сотни, тысячи школьных учителей и вузовских преподавателей отдали этой системе свой талант, душу, творчество. Конечно, госчиновнику, решающему свои задачи, на эти мелочи наплевать.

Еще одно свойство, характерное для образования, состоит в том, что это сфера с последействием в несколько лет, т.е. эффект от инвестирования и модернизации этой сферы, как правило, отложенный.  Порушить науку и образование можно в считанные месяцы, а для того, чтобы вернуть к плодотворной работе, нужны многие годы. Например, лично проверено, чтобы создать, апробировать и внедрить в систему высшего образования новое образовательное направление, требуется около десяти лет. Такой срок, как правило, больше срока полномочий выбранных на государственные должности чиновников. Поэтому, если с министерствами и министрами происходит чехарда, за серьезную и большую задачу лучше и не браться.  Итак противоречие - госчиновнику требуется сделать с наукой и образованием что-нибудь сиюминутное, эффектное, искрометное, как спецназовская атака. А они, эти глыбы, такие упертые, никак не хотят крутиться в темпе чиновничьей мысли, в сроки чиновничьих полномочий.

К чему ведет реформа российской системы образования? Прежде всего - к снижению уровня массового профессионального образования. Уровень массовой подготовки специалистов с высшим образованием, достигнутый отечественной высшей школой, существенно выше бакалаврского уровня - первой академической степени, декларируемой Болонским процессом. Так сказать, Россия переросла короткие штанишки болонских бакалавров. Чиновники, которые навязывают стране образовательную модель «бакалавр - магистр», по существу добиваются того, чтобы для 80% выпускников вузов их уровень знаний был ниже на 20% (только в количественном отношении, а в качественном разрыв будет выше), чем уровень нынешних выпускников или выпускников советского времени. Магистратура охватит не более 20% выпускников, возможно, эта цифра и будет чуть выше, но тогда в ущерб качеству.

Сам я являюсь энтузиастом магистерского образования, десять лет назад по собственной инициативе открыл магистерское обучение на одном из математических факультетов МГУ, за десять лет реализовывал несколько магистерских программ, в том числе и с зарубежными университетами. Это элитарное обучение, трудное для реализации, тем более в существующих условиях. Так как главной его опорой являются прикладная наука и hi-tech. Однако первая под корень срублена в период лихолетья 90-х, второй компонент развивается только эпизодически по телевизору в речах первых лиц государства.

Итак, государство хочет, чтобы народ поглупел. Это тогда, когда весь мир строит общество знаний, россиянам навязывается всенародное поглупение. Парадокс, да и только! Конечно, и нам много говорят об инновационной экономике. Но при этом не объясняют, кто же будет создавать новшества. Для бакалавров такая деятельность не предусмотрена по определению. А для подготовки качественных магистров научная база в неудовлетворительном состоянии - наука, особенно прикладная, и высокотехнологичная индустрия представляют собой прискорбное зрелище. Видимо, чиновники думают, что эти самые инновации можно будет купить на нефтедоллары.

Правда, шуму много наделано по поводу нанотехнологий. Действительно, если предыдущие эры человечества назывались атомной, космической, компьютерной, сейчас все чаще нашу эру называют нанотехнологической - наука, технологии, производство стали более тонкими, широко используют свойства микромира. Но наши госчиновники и здесь отличились. Во-первых, они нашли одно место на всю Россию, откуда должны произрастать эти самые нанотехнологии и которое должно окропляться живительной силой денежных потоков (хотелось бы надеяться, что это не черная дыра для слива денег). И второе достижение - они даже российские нанотехнологии сделали «партийной» наукой! Даже бывшие менты, разлагавшие МВД, теперь стали ныне наноучеными. Последние годы старался развивать технологии сенсорных сетей, поэтому интересуюсь прогрессом в области нанодатчиков. Однако теперь не знаю, могу ли заниматься этим делом, не приняв постриг в партии власти.

Но вернемся к нашим бакалаврам. Надо признаться, что если Россия будет развиваться по так называемому сырьевому сценарию, то действительно наши правители правы. Бакалаврского уровня россиянам будет в основном достаточно, чтобы грамотно сопровождать нефтегазовую канализацию.

Видимо, за нас уже все решили?
У народа, правда, не спросили, хочет ли он поглупеть или нет. Может, это ему не понравится, как и те госчиновники, которые пытаются одурачить страну. Но это уже политика, а мы хотим с Болоньей разобраться. Прежде чем перейти в Болонскому процессу, пожалуй, уместен еще один вопрос. А как Европа относится к тому, что россияне возьмут и поглупеют? А это, оказывается, с планами Европы хорошо согласуется.

Одна из основных задач Болонского процесса - привлечь наших студентов в европейские университеты, чтобы европейские университеты развивались за счет соседей, а также отбирали бы наиболее талантливых студентов для продолжения обучения в магистратуре - европейской науке и экономике нужны молодые талантливые кадры. А с теми россиянами, кто обучается высоким наукам, не способен и не нашел бы себе места с бакалаврским дипломом в европейской экономике, была бы большая проблема, если бы в России признавался только диплом специалиста. А теперь гуманные европейцы будут спокойны за судьбы своих выпускников - «некондицию» можно спокойно возвращать обратно.

Что же наиболее ценного теряет при реформировании наша система образования? Самым ценным накоплением в системе образования является весь объем преподавательских технологий, преподавательского опыта, т.е. вся совокупность выстраданных каждым творческим педагогом собственных разработок, конспектов лекций, дидактических материалов, лабораторных, заданий, тестов, методик и пр. Сюда же следует отнести и тысячи спецкурсов и семинаров, предназначенных для подготовки добротных специалистов. Ценность этих накоплений никем не оценивалась, а она исключительно велика. Специалисты-системщики, занимающиеся обновлением унаследованных систем, конечно же, сделали бы все, чтобы заставить служить наработанный багаж максимально полно и в новых условиях. Но специалисты, к сожалению, у нас не принимают решений. Нынче в моде решения спецназовского типа - вперед, без страха и сомнений, а там что будет.
Итак, все! Решено - бросаемся в Болонский процесс. А все ли знают, что это такое, и ждут ли нас там, в этом процессе, а если и ждут, то в каком месте и в каком качестве? Погладят ли по головке, одарят ли дорогими подарками или, наоборот, высосут всю кровушку, а потом кинут?

Откуда вырос Болонский процесс? Лидеры ведущих стран послевоенной Европы достаточны быстро поняли стратегическую важность интеграции своих экономик. В противном случае их страны навсегда остались бы вассалами США.
Огромной сложности задача решалась поэтапно. Важным шагом на этом пути было создание в начале 70-х европейской системы европейской стандартизации с целью обеспечения развития свободной торговли товарами и услугами в Европе на основе использования региональных стандартов международного уровня. Основу системы европейской стандартизации составили известные организации CEN (европейский многопрофильный комитет по стандартизации товаров и слуг, основанный в 1971 г.), CENELEC (европейский комитет по стандартизации в электротехнической и электронной индустрии, образованный в 1973 г.), ETSI (европейский институт по стандартизации в области телекоммуникаций и информационной инфраструктуры, образованный в 1988г.). Заслугу этих организаций в формировании общеевропейского рынка трудно переоценить. И вот в начале 90-х родился европейский экономический колосс, способный достойно конкурировать со всемогущей американской экономикой. Казалось, цель достигнута, Европа может жить спокойно.

Но в 90-х годах на уровне крупнейших международных организаций (ООН, ЮНЕСКО, МЭФ и др.) приходит понимание того, что общество и экономика становятся другими. Основным экономическим резервом развития объявляется человеческий потенциал. Всеми осознается, что экономика должна ориентироваться на человека, на его развитие, экономика все в большей и в большей мере должна носить инновационный характер, постепенно трансформируясь в экономику знаний, а главным оружием в достижении конкурентоспособности, экономического благополучия оказываются наука и образование.
И здесь выявляется следующее. Несмотря на то, что Европа по численности превосходит Америку в полтора раза, американская система образования оказывается в полтора раза эффективней и рентабельнее европейской.
И тогда Европа начинает новый интеграционный проект, выстраивая единое образовательное пространство и единый рынок труда, с тем, чтобы обеспечить в итоге конкурентоспособность своей экономики, своей системы образования.

Болонский процесс - европейский проект. Таким интеграционным проектом стал Болонский процесс - чисто европейский проект, направленный на создание зоны европейского высшего образования в интересах развития европейской экономики и процветания граждан Европы. Ни в одном из документов Болонского процесса ничего не говорится о месте России в этом процессе.

Основные цели Болонского процесса четко определены. Это обеспечение конкурентоспособности, привлекательности, рентабельности европейского образования.
Расшифруем подробнее, что под этим подразумевается.
Во-первых, европейская система образования должна быть конкурентоспособной по отношению к американской, иначе европейской экономике не выдержать конкуренции с экономикой США - сейчас все решает уровень образования и науки.
Далее - европейское образование хочет быть привлекательным и привлечь в Европу(!) как можно больше талантливой молодежи. Здесь вот меж строк подразумевается Россия. Стареющая Европа задыхается без нового пополнения, и она с удовольствием приняла бы молодых и талантливых людей из Восточной Европы в свои университеты, чтобы они затем влились бы в европейскую экономику.
Таким образом, на роль донора Россия для Болонского процесса вполне подходит. Значит, когда говорят, что Россия вступила в Болонский процесс, надо понимать, что она согласилась помогать Европе строить конкурентоспособную с американской европейскую систему образования в роли поставщика своих лучших молодых мозгов, а также согласна инвестировать развитие европейских университетов.
В этом случае становится понятным, что для обеспечения наибольшего объема такой помощи (переливания в Европу российского серого вещества) нужно унифицировать структуру и формат обучения, чтобы не возникало никаких преград для студенческой мобильности с Востока на Запад (и для мобильности «некондиции» в обратном направлении).
Т.е. получается следующая картина. Стоит и красуется американский небоскреб науки и образования, Европа спешно строит свой дворец знаний, который должен не уступать американскому, а Россия старается почему-то угодить бедной Европе, помогать ей в строительстве, отдавая свой лучший строительный материал задаром, при этом разбирая по кирпичику собственные университеты, уничтожая накопленный ими задел знаний для подготовки добротных специалистов, с тем чтобы потом принять недоученных в Европе наших же бакалавров.
Разве в наших интересах объединяться с Европой против США и быть донором для европейской системы образования? Европейских товаров на российских рынках 70-80%. Кто кому конкурент?
Конечно, возможно возражение. Что, мол, профессор просто сгущает краски. Что наши правители и не думают строить европейский дворец знаний, а хотят построить наш собственный по образцу и подобию европейскому.
Предположим. Но...
Во-первых, кто же начинает обновлять сложную систему с разрушения ее добротно работающих функций? Построй вначале что-то лучшее, а затем и заменяй. Тем более в образовании и науке, где все хорошее быстро не делается.
Во-вторых, а где концепция и план какого-либо строительства, где соответствующие проекты, расчеты, обоснования, программы? Ведь начинают чиновники не с бизнес-планов, а с обрушения огромного научно-методического достояния национальной высшей школы, которое позволило нашим ученым первыми укротить атом, поднять в космос корабли, создать систему противоракетной обороны. Уже говорилось, что за последние пятнадцать лет весь мир с большим удовольствием заглотал сотни тысяч наших ученых и специалистов, подготовленных этой системой и выдавленных из страны ее радетелями. Причем заглотал и еще хочет. Сейчас российские университеты захлестнуты волнами рекламных акций с Запада и Востока, зазывающих выпускников наших университетов для продолжения учебы в заграничных университетах по магистерским и докторским программам.

Две стороны Болонского процесса.  Еще  раз  вернемся к Болонскому процессу. Его можно рассматривать на двух уровнях - на декларативном и на конструктивном, т.е. как реально реализуемый проект.
На декларативном уровне Болонская декларация - это ни к чему не обязывающее соглашение о намерениях стремиться к сопоставимости европейских дипломов о высшем образовании. В качестве желаемых механизмов достижения этих целей называются уровневая подготовка, кредитная система оценки учебной нагрузки, совместимая система оценки качества образования, единое Европейское приложение к диплому и пр.
Последняя вещь представляет собой по сути некоторый вкладыш в диплом, подготовленный университетами, где в некотором унифицированном виде дается информация о результатах обучения выпускника, например сведения, какое он учебное заведение окончил, по какой форме обучался, название программы, названия пройденных дисциплин, учебная нагрузка по дисциплинам или модулям и пр.
Т.е. чтобы дружить с Европой в сфере образования, совсем не обязательно крушить свое, десятилетиями нажитое, а достаточно обойтись одним типовым аналогом вкладыша в диплом. И всю Европу это вполне бы устроило.
Сама Болонская декларация 1999 г. представляет собой настолько мирный документ, что его можно в психлечебницах использовать вместо успокаивающего. С какой же больной головой надо было его прочитать российскому госчиновнику, чтобы в такой резкой форме у него обострились садо-мазохистские наклонности!
В результате мы получили закон о поправках, вводящий в России двухуровневую систему высшего образования («бакалавриат - магистратура»).
Чем был плох предыдущий закон, который допускал обе модели обучения - монолитную (специалитет) и уровневую (бакалавр - магистр), причем по выбору вуза? Т.е. он предусматривал как возможность сохранения специалитета, так и возможность гладкого перехода от специальностей к направлениям там, где это было разумно (по усмотрению вузов). И надо сказать, что он не противоречил Болонскому процессу.
Чиновники, оправдываясь, говорят, что, мол, новый закон тоже достаточно лоялен по отношению к подготовке специалистов, допуская такую форму обучения по усмотрению (аж!) правительства РФ. По сути же принятый закон о поправке есть не что иное, как силовое выдавливание специалитета из российского образовательного поля. Никакой уважающий себя ректор или декан не будут терять свое время и унижаться хождениями по высшим эшелонам российской бюрократии и некомпетентности. В свое-то министерство последние три года было ходить бесполезно.
Множество спецкурсов и спецсеминаров для подготовки специалистов и огромный человеческий труд, затраченный на создание всего этого, при резком переходе к бакалавриату в основном будут обречены, причем неактуальность этого моря знаний никем не доказана.
Бакалавриат - это принципиально другой вид образования, с акцентированным прагматическим уклоном. Магистратура - также существенно отличается от специалитета, да и магистров будет в несколько раз меньше, чем специалистов.
И так во имя чего нужно было наносить ущерб и без того находящимся на грани выживания российским вузам, их преподавательским кадрам?

Как реализуется Болонский процесс на практике? В настоящее время Болонский процесс по сути стал некоторым зонтиком, под которым забурлили другие поддерживающие его процессы и программы. К наиболее крупным из них можно отнести такие процессы, как: «Электронная Болонья», «Повышение роли ИКТ в образовании», «Обучение на протяжении всей жизни» (Lifelong Open and Flexible learning, LOF) и пр. Причем это не лозунги, а серьезно финансируемые программы, в частности известно, что на реализацию текущих задач последней темы в прошлом году Евросоюзом было выделено 40 миллиардов евро. Порядок финансирования других процессов примерно такой же.

Эти средства значительно подкрепляются финансированием национальных программ, реализуемых в рамках национальных стратегий построения общества знаний (все страны Европы имеют такие стратегии - российским госчиновникам двух президентских сроков не хватило, чтобы до такого додуматься). Например, в последние годы Финляндия реализовала ряд проектов, направленных на обеспечение каждого жителя Суоми доступом к электронной почте и Интернету, на создание виртуальных национальных образовательных ресурсов (Виртуального национального университета, Виртуальной национальной школы, Виртуальной национальной библиотеки), на развертывание системы малого бизнеса в области образовательных услуг и пр.

Темпы реализации всех этих процессов и программ столь высоки, что в течение нескольких лет сформировалась мощная индустрия образовательных контентов. Исследователь этих процессов профессор В.П. Тихомиров отмечает следующие достигнутые европейцами результаты: почти стопроцентное оснащение европейских университетов электронным образовательным контентом, повсеместное использование интегрированных сред электронного обучения, массовое производство технологически сложных образовательных ресурсов, ориентированных на совершенно новую парадигму обучения. Также большая работа идет в многочисленных консорциумах по стандартизации объемов профессиональных знаний по различным направлениям подготовки, педагогических стратегий обучения, программ учебных курсов. Соответствующие комитеты организаций стандартизации ведут комплексную работу над созданием новых стандартов на интерфейсы открытых сред поддержки образовательных процессов, на представление и компоновку электронных курсов, наборы параметров оценки качества результатов обучения, средства защищенности образовательных процессов и пр.

Во всей этой деятельности нет даже минимального участия России, поэтому никаких ценных приобретений для российского образования там не найти. Назревает реальная опасность того, что мы скоро потеряем ориентиры в понятийном пространстве формируемого современного образования.
Вот и получается, что госчиновники палец о палец не ударили, чтобы реально войти в Болонский процесс. Они просто проэксплуатировали его идеи как догму, чтобы опустить российское образование, имитируя деятельность бумаготворчеством вокруг технических, второстепенных для образования вопросов. В советские времена такую деятельность могли назвать очковтирательством.

Чем для России является система образования? Для оценки и сравнения экономик государств, их социальной эффективности используется индекс развития человеческого потенциала. Главными составляющими этого индекса являются ожидаемая продолжительность предстоящей жизни; реальный душевой валовый внутренний продукт (ВВП) или, другими словами говоря, материальный достаток и уровень образованности населения. Вместе они показывают три основных качества социального развития стран, а именно - здоровье людей, в частности долголетие населения, материальный достаток, уровень образования.
По этому индексу Россия в 2006 году занимала 66-е место в мире! При этом по первым соcтавляющим она позиционировалась на местах, стоящих далеко за сотню. А уровень образования оценивался достаточно высоко - 15-е место.
Так вот образование осталось единственным столпом, на котором еще держится Российское государство. И этот столп пытаются порушить.
Кто поверит, что делается все это только по чиновничьей глупости?
Кстати, россиян кормят перспективой удвоения ВВП. Но этот показатель актуален только для олигархов, так как удвоение ВВП в стране с сырьевой экономикой и крупной частной собственностью ведет к почти линейному увеличению сверхприбылей олигархов, оставляя крохи для страны и народа. Трудно сказать, кому понадобилось выставлять на вид чудовищную некомпетентность первого лица государства, ставя перед страной цели мнимой ценности.
Итак, с ценностью первого основного результата трехлетней деятельности минобрнауки - это с законом о поправках, вводящим в России двухуровневую систему высшего образования, - мы разобрались.

Вывод здесь только один - данный закон направлен на удар по национальной образовательной системе, на снижение массового уровня профессиональной подготовки, уничтожение накопленного, проверенного практикой бесценного учебно-методического богатства российской высшей школы. Какие цели преследуют законодатели - думайте сами.

Что же самое важное в образовании? Если рассматривать образование прежде всего как технологию передачи знаний, самым существенным в этой технологии являются эти самые знания, которые передаются системой образования учащимся, да и способы такой передачи - от их эффективности также многое зависит. Можно ли на основе анализа содержания обучения обеспечить сотрудничество между системами образования с разными моделями обучения без структурной ломки одной из систем? Более конкретно. Если бы мы, например, сохранили смешанную систему обучения, т.е. допускающую обе модели обучения, но с превалированием специалитета, то действительно ли это привело бы к нашей изоляции от Болонского процесса и всего  мира?
Конечно же, нет.

Приведу пример из собственного опыта.
2000 год стал определенной вехой в сфере образования. Как раз в это время разворачивался Болонский процесс, формировалась доктрина общества знаний и шла подготовка к Женевской конференции по этому вопросу, произошел революционный пересмотр в понимании концепции ИТ-образования и роли информационных технологий в образовании. Тема моя коньковая, не буду ее разворачивать.
В начале 2000 года я полетел в Сингапур устанавливать контакты с Сингапурским государственным университетом. Характерными чертами сингапурцев (этнических китайцев там 85% населения), которые я быстро подметил, оказались мудрость в стратегии, системность в работе и паническая боязнь отстать в чем-нибудь от всего мира. Поэтому, когда я начал знакомиться с университетом, то оказалось, что там уже все возможные новации внедрены. В частности, были реализованы: модель «бакалавр-магистр» (причем с вариациями), кредитно-модульная система оценки трудоемкости учебной работы, рейтинговая система контроля успеваемости, многопрофильность подготовки по направлениям, компетентностный подход, а также были реализованы (тоже с вариациями) только-только появившиеся на свет в виде проектов международные рекомендации по содержанию подготовки бакалавров в области информационных технологий, или Computing.
Поясню отдельные позиции вышесказанного.

Показателем мудрости было стремление сингапурцев строить развитие региона, да и любых видов деятельности, например малого бизнеса или образования, в соответствии с международными стандартами, и прежде всего системными стандартами ИСО, такими, как 9000 и 14000.
Вариативность реализованной там модели обучения состояла в том, что она включала как трех-, так и четырехлетние программы подготовки бакалавров в зависимости от профиля подготовки, а также два вида магистерского обучения - научная магистратура и образовательные магистерские программы в виде наборов курсов (типа нашей ВКШ). Вариативность модели обучения усиливалась технологичностью построения новых междисциплинарных программ обучения, реализуемых двумя и более факультетами.
Так вот получалось следующее. У них одна модель обучения и кредитная система оценки трудоемкости, у нас другая с почасовой раскладкой - как же нам сотрудничать?

Сели мы с тамошним профессором и первым делом нарисовали модели содержания подготовки по нашим программам. Начали с состава критически важных математических дисциплин и дисциплин по информатике, затем прошлись по их содержанию, по отдельным темам. Выяснили, какие теоремы они доказывают студентам, а какие не доказывают, затем сравнили с нашим подходом. Далее по спецкурсам прошлись. В итоге за час, возможно, чуть больше, мы набросали проект общей магистерской программы, которая полностью сопрягла наш обоюдный опыт и которую мы довели до практической реализации. Общим знаменателем такой программы стало, естественно, содержание обучения в обоих университетах. А в каких единицах измерять трудоемкость учебных программ - в часах или кредитах (хоть в бульках), как структурировать учебный процесс - дело десятой важности, чисто техническое, никак не влияющее на качество образования.

Еще раз о кредитно-модульной системе. Надо сказать, что кредитно-модульная система оценки трудоемкости учебной работы, реализованная в НУСе, мне тогда понравилась. В частности, она была весьма технологичной при построении междисциплинарных программ и индивидуальных программ обучения. Ее внедрение в российских университетах в принципе не составляет большой проблемы. В университете переход на такую систему можно было бы осуществить, думаю, за месяц, а в масштабах страны - за квартал.
Но насколько целесообразно это делать, никто серьезно не анализировал, никто ничего не доказывал. Такая система себя оправдывает там, где она, во-первых, традиционна, и, во-вторых, где развит образовательный менеджмент, а университеты имеют большую самостоятельность в разработке новых учебных программ.
В условиях России пользы от внедрения чужеродной системы пока не вижу, одни издержки. Единственным аргументом перевода на нее российского образования представляется благозвучие для чиновничьего уха самой терминологии. Звучит это как-то по-научному - «кредитно-модульный подход» - можно выдать за что-то инновационное в образовании (и, естественно, вырвать денежный кусок на его реализацию). А если сюда добавить еще не менее загадочное «компетентностный подход», то полный успех чиновнику обеспечен. Таким благозвучием можно любому обывателю мозги отполоскать по высшему разряду. Люди даже и не подумают, что содержание обучения от этого никак не изменится, (По крайней мере, в лучшую сторону).

Окончание: В.А.Сухомлин. Пустое множество. Ч.2

Советская Россия.